Молот Вулкана - Страница 71

Безжалостно слепивший свет от ракеты внезапно погас; вокруг снова воцарилась тьма. Какое-то мгновенье она не могла понять, что же произошло, но затем сообразила, что теперь, когда корабль уже совершил посадку, необходимость в подсветке отпала. Поэтому-то корабль и сбил метким выстрелом ракету, предпочитая темноту свету, как какое-нибудь суетливо удирающее, не переносящее света насекомое.

У нее не было уверенности в том, попала ли она в Чака.

Ну и черт с ним, подумала она разгневанно. А затем вдруг ощутила страх. Теперь именно ей грозила смертельная опасность. Чак, по-видимому, окончательно стал убийцей, именно для этого он сюда прибыл. Подумав трезво и рационально, она была полностью убеждена в этом. Его нынешнее присутствие на спутнике лишний раз свидетельствовало в пользу того, о чем она с присущей ей профессиональной проницательностью давным-давно подозревала. Теперь же ей вдобавок к прежним страхам пришло в голову, что во время перелета сюда и в первые дни пребывания ее на Альфе-III-М2 Чак вполне мог находиться внутри черепной коробки симулакрума Мэйджбума. Почему же он пощадил ее тогда и предпочел выждать какое-то время? В любом случае, теперь это уже не имело никакого значения, поскольку симулакрум, как и раньше, будет дистанционно управляться с Земли, так было издавна заведено в ЦРУ, ей это было хорошо известно, по тем репликам, которые бросал на сей счет в течение всех этих лет Чак.

Нужно побыстрее убираться отсюда, твердо решила Мэри. До того, как он сделает это. Но куда же мне податься? Крупные боевые корабли не могут совершить посадку из-за того, что эти лунатики, возглавляемые маниаками, возвели защитный экран; однако, как мне кажется, корабли еще пытаются прорваться сквозь него. Но главное все же было в том, что она потеряла связь с посланными Землей вооруженными силами. После того, как ее покинул Мэйджбум, она не в состоянии выйти на связь с ними.

Лучше уж было мне оставаться на Земле, уныло подумала Мэри. Весь этот проект обернулся сплошным кошмаром. Это же самое настоящее безумие — Чак и я пытаемся убить друг друга. Как же мы дошли до состояния такого сумасшедствия? Я думала, что нам удалось расстаться и дело с концом… Разве не я этого достигла, затеяв и выиграв бракоразводный процесс?

Мне не следовало, призналась себе Мэри, добиваться от своего адвоката, чтобы он сделал потенциальные хроноснимки Чака с той девчонкой. Ведь это, по всей вероятности и побудило его принять такое решение. Однако теперь уже было поздно сокрушаться; она не только заполучила эти снимки, но еще и воспользовалась ими при судебном разбирательстве. Теперь, приобщенные к протоколам, они стали общедоступными, и всякий, движимый нездоровым любопытством субъект может порыться в судебных протоколах, просмотреть последовательно один за другим эти снимки и вдоволь насладиться зрелищем того, как Чак и эта девка Джоан занимаются любовью. Ин хок сигно винцес, мой дорогой. Чак, подумала она, я хотела бы капитулировать. Мне хочется выкарабкаться отсюда, если не ради тебя, то хотя бы ради себя самой. Неужели мы не можем стать… друзьями?

Тщетная надежда.

В это мгновенье на горизонте появилось нечто совершенно необычное. Мэри в изумлении глядела на феномен, пораженная его масштабами. Определенно он был настолько необыкновенным и грандиозным, что не мог быть сотворен человеком. Вся атмосфера теперь была пропитана чем-то для нее совершенно новым, оно абсолютно реальным; звезды потускнели, а это нечто, чем бы оно ни было, начало принимать форму светящегося тела.

Формой же это нечто все больше походило на какого-то огромного ящера, и Мэри сообразила, что предстало ее взору: проекция шизофренического бреда, часть того первобытного мира, в который все больше погружается неизлечимый душевнобольной, существо, которое явно было привычной, неотъемлемой частью бытия на Альфе-III-М2. Единственное, что было совершенно необъяснимым — почему и она видит эту иллюзию?

Способен ли шизофреник — или, возможно, даже несколько их, действующих согласованно, — скоординировать свои видения с телекинетическими способностями? Бредовая идея, занервничав, отметила про себя Мэри, надеясь, что это объяснение не верное. Такое сочетание может стать поистине роковым, если эти люди случайно на него наткнулись за ту четверть века, когда они были представлены самим себе.

Она припомнила гебефреника, с которым повстречалась в Гандитауне… которого, возможно, правильно называли святым, Игнаса Ледебера. Даже тогда она почувствовала, несмотря на грязь и убожество всего, что его окружало, поистине потрясающую силу духа, свидетельствовавшую о сверхъестественных способностях, направленных одному Богу известно на что. В любом случае тогда она была прямо-таки зачарована им.

Ящер — казавшийся вполне реальным существом — напрягся, изогнул шею, а затем челюсти его разомкнулись. Из пасти он вырыгнул нечто, напоминавшее шаровую молнию, которая тут же воспламенила часть неба, и стала медленно дрейфовать вверх как бы под действием восходящих воздушных потоков. Мэри испустила вздох облегчения: по крайней мере это чудовищное порождение воспаленного воображения скорее удалялось, чем опускалось. Честно говоря, все это вызывало у нее самую серьезную тревогу. Зрелище было не из приятных — слишком уж оно напоминало ей целый ряд собственных сновидений. Она уже пережила их, но ни с кем не обсуждала, не хотела даже тайком тщательно проанализировать их, а тем более поделиться с кем-либо еще, каким-либо профессиональным психоаналитиком. Боже упаси.